Морская пехота России

Кто такие легендарные морские пехотинцы России? О службе, дружбе и жизни "черных беретов" в прямом эфире видеостудии Pravda. ru рассказал кавалер ордена Мужества, медали к ордену "За заслуги перед Отечеством" 2 степени с мечами и других боевых наград Иван Отраковский.

— Что для тебя морская пехота, кто такие — морские пехотинцы?

— Для меня это определение, которыми наградили нас враги и в Чечне, и еще в Великой Отечественной: "Черная смерть". Этими двумя словами сказано все. "Черная смерть" — то есть люди, несущие врагу смерть. Что может быть более емким понятием, чем эти два слова? Ведь морская пехота, в отличие от других родов войск, действует как с моря, так и на суше, так и с воздуха. Это универсальный род войск. И у противника практически нет шансов. Ведь человека, одевшего черный берет, характеризует прежде всего мужество и самопожертвование, готовность ко всему, когда он выполняет боевую задачу.

Представьте: по морю идут десантные корабли, открываются аппарели, идет боевая техника. На этой технике находится морская пехота, на побережье находится противник, у которого него было время закрепиться, полностью оборудовать и укрепить побережье. На берегу все заминировано. Вот идет первый батальон, его же вычистить — пять минут.

Какое надо иметь мужество, чтобы знать, что сейчас я высажусь и умру, а по моим костям пройдут мои братья из других батальонов, чтобы взять это побережье. В каком роде войск есть что-то подобное? Десантников, которые высаживаются с неба, тоже расстреливают. Но они могут высадиться в любом месте, на территории, не оборудованной для обороны. А морская пехота целенаправленно идет туда, где нужно пробить брешь в обороне. Вот что для меня морская пехота.

Изначально в Великую Отечественную войну морская пехота и формировалась из моряков. Соответственно, моряк стрелять умел с корабельных орудий, а именно из стрелкового оружия практически не умел, поэтому морские пехотинцы в основном работали врукопашную. Вместо того, чтобы боевое столкновение начинать огнем, морская пехота шла в атаку и билась насмерть. И противник был ошарашен! Их пугало, что прямо на огонь бегут безумцы в черных бушлатах и бескозырках. И убивают их! Поэтому и пошло это название: черная смерть.

И в Чечне это название себя оправдало — боевики называли так же. Дудаев отдал приказ морских пехотинцев в плен не брать — убивать на месте.

— Страшно им было с морским пехотинцем встретиться. А чем отличается подготовка, действия морской пехоты от спецназа ГРУ, например?

— Просто тактика и задачи разные. Там — глубинная разведка, а у нас — разрыв обороны и продвижение вглубь территории. Общеармейская, огневая, физическая и тому подобная подготовка — все нормативы везде одинаковые. Разница только в специфике действий, тактике.

— Военная реформа, которую многие считают пагубной, как отразилась на морских пехотинцах? Были сокращения какие-то?

— Это очень больная тема. Как бы нам сейчас не говорили, что все прекрасно, все хорошо, мы видим, что разрушили много очень нужного и полезного. И кто бы и как не защищал этих врагов, именно — врагов Отечества, они натворили много бед. А обороноспособность страны — это наша безопасность, каждого из нас. Если там — дыры и бреши, то нас в любой момент могут взять. Но в чем заключается сила русского человека? Я должен показать себя морально сильнее врага. Наверно, русский человек — непобедим, его сломать невозможно. Он не даст себя сломать. Для меня русский — это не кровь.

По крови мы — славяне, а русский — это православный человек, который готов пожертвовать собой ради соседа, ради друга, ради веры, ради Отечества. Как его сломаешь, если он ничего не боится?! Он знает, что если он умрет за своего товарища, его Господь в рай возьмет. Он наоборот за счастье пойдет и умрет за него. Противник чувствует это и боится. Почему у нас вытравливают православие полностью? Это — вражеское. Бжезинский говорил: наш главный враг — православие, вытравим православие — значит, все. Потому что человек без православия — дрянь.

— Ведь на Руси перед каждым сражением благословение получали, и шли в бой с верой и за веру.

— Да. Даже больше скажу — воины очень часто причащались на войне. Они возили святые иконы, к которым прикладывались. Полководцы Александр Невский, Дмитрий Донской, Александр Суворов знали тайну самую важную. Почему они перед каждым боем молились ночь напролет, а потом шли в бой? Они знали, что если Бог за тебя, то впереди войска идут ангелы, которые бьются за эти войска, которые идут за ними. Поэтому победа здесь неизбежна, поэтому Суворов не потерпел ни одного поражения. Это был очень закаленный человек, который это понимал. Вот если у нас власть, правительство к духу православному, станут духовными людьми, у нас государство будет непобедимое.

Если у нас армия будет православная полностью — у нас страна будет непобедимая. Вот к чему надо стремиться. Мы можем уметь очень хорошо стрелять, очень быстро бегать, но этот дух — самое главное. Нельзя забывать, что враг не дремлет. Все равно идет брань, не только физическая, но и духовная. Пытаются влезть к людям в душу, увести с пути. Сейчас нам язычество каких-то якобы родных богов преподносит — на самом деле людей уводят. Многих солдат уводят и офицеров. Это — наша беда, но это вина не только людей, которые это преподносят, это вина и нас, в том числе и священства. Они этой опасности не видят, к сожалению, и не обращают на нее внимания.

Мы можем вспомнить 1917 год, как одурманенная часть русских людей повернулась против Церкви. Может то же самое произойти в любой момент, не говоря о том, что каждый человек — это его душа, это или ад, или рай опять же. Православие — это сила. Или ты умираешь непонятно, за что, или ты умираешь за Бога в первую очередь.

На войне это очень сильно чувствуется. Когда нас готовили к переброске в Чечню, мне было 24 года, и я никогда не носил креста на шее, хотя считал, что я православный. А какой же еще — меня крестили. Мне батюшка надел крест. Я спросил, что за крест? А он говорит, это крест с Иерусалима, освященный на Гробе Господнем. И так получилось, что я уже не мог представить, что у меня его нет на шее. Мне еще говорили, ты спрячь его, иначе злить будешь этих мусульман — у некоторых злость прямо жуткая на крест. Я говорю, пусть злятся, я — православный, я буду нести крест. И как-то незаметно стал креститься.

— Это свыше.

— Конечно. И там были ситуации очень серьезные. Я понял, что он меня вытаскивает, спасает. Он любит всех. Вот эта любовь, это спасение, помощь, дает осознание того, что где бы ты, как бы ты не был, если ты — достойный человек, он тебя вытащит. Он всех любит. А как его не любить, если у него такая к нам любовь?…

— Чего тебе бывает страшно по-человечески? Чего ты боишься потерять?

— По-человечески страшно бывает, когда боишься сделать ошибку какую-то роковую. Вот, допустим, ситуация в Донбассе. С одной стороны, я понимаю, что туда нужно идти. Потому что на Украине антирусская власть сидит, которая к тому же под давлением. Если ситуацию не изменить, они русских людей на Украине одних напичкают этой пропагандой, других до конца добьют. Сначала Донбасс сметут, потом на Россию пойдут. И опять будет убийство русским русского — то же самое, что в 1917 году было. То есть враг нашими же руками пытается нас уничтожить.

Но я боюсь стать пешкой в чужих руках, а второе — убить православного человека, христианина, русского. Этого я боюсь больше всего на свете, это будет самое страшное. Одно дело — в самом деле агрессор, враг какой-то, а другое дело — твой брат, даже если он одурманен. А еще боюсь, что я что-то не успею сделать. Я на все двести уверен, что этот демократический курс, который проводился, он проводится именно для уничтожения нашего государства, уничтожения русского народа как такового. Не только физически, но и духовно, и морально. Нас пытаются опять же, как при Советском Союзе сделать советским народом — всех замешать в кучу, раньше ты — советский, сейчас — россиянин.

Благо, патриарх недавно сказал: давайте не будем пугаться слова русский. Давайте-ка везде, в СМИ, начнем говорить, что мы — русские люди. И даже сказал, кто такие русские — что это православные, которые считают сами себя русскими. Неважно, кто он по крови, главное, что он считает что, он православный и готов умереть за Россию. Он — русский. Вот как, допустим, чистокровный грузин генерал Багратион говорил: я — русский генерал. Генерал Рохлин — еврей — говорил: я — русский генерал. Они — русские. Я везде говорю, что я — русский солдат, я служу в русской армии, ни в какой ни в российской, а в русской армии служу. Потому что территория моей страны — это русская территория, на которой проживает много национальностей различных, и русский народ — ответственный за их защиту и существование.

Беседовала Алена Миргородская