Опять на душу класть тяжелый камень

В российской армии только в этом году уже возбуждено более трех тысяч уголовных дел
В далеком от Приморья городе Городец Нижегородской области во время похорон Николая Любимова женщины кричали: "Мы никогда больше не отдадим своих детей и внуков в армию! Они нам нужны живыми!". Трагедия произошла в ночь на 10 августа. Только в сентябре, немного собравшись с силами, в нашу редакцию позвонила мать Коли — Надежда Витальевна. Сломанный голос, тяжелые паузы — она не живет, каким-то образом еще существует на нашем свете.

Этот мальчик был светом в окошке, солнцем, которое согревало одинокую мать, бабушку и дедушку. Он занимался боксом, увлекался музыкой и современными танцами, отлично рисовал. Мать сказала, что в магазине на Подножье (остров Русский) целая стена расписана ее сыном. Он не пытался "косить" от службы — считал, что мужчина обязан выполнить свой долг.

Коля отслужил всего около девяти месяцев, из них два — на эсминце "Бурный". Телеграмму принесли ранним утром: "Ваш сын умер". Через полчаса еще одну — уже с заверенной подписью командира. Военком попытался успокоить обезумевшую от горя мать: "Бывают ошибки". Они вместе звонили на корабль, им ответили: "Самоубийство. Причины — тоска по дому и разрыв с любимой девушкой". Как и любой мальчишка, оторванный от дома, он, естественно, скучал, часто писал матери. Теперь, перечитывая эти письма, Надежда Витальевна особенно остро понимает, как они менялись: от щенячьего восторга во время учебы в Экипаже до плохо скрываемой тоски, накатывающей на эсминце. С острова Русского: "Видела бы ты только это синее, как небо, море и знала бы, что для меня это значит...",

"У нас здесь дружно. Старшины и дембеля к нам хорошо относятся. С армией мне подфартило. Не остров, а рай. В воскресенье — культпоходы, экскурсии по Владику, в кинотеатр. Два раза в день — телесный осмотр. Дедовщины вообще не видно. За неуставные отношения из части сразу выгоняют, переводят в другую. Каждый день проверяют на наличие теплых носков и носовых платочков". Может так врать мальчишка даже ради успокоения горячо любимой матери? Скорей всего так все и было — радовался юнец и весело подписывал письма: "Ваш моряк, с печки бряк".

Любая женщина, получая подобные письма, преисполнится благодарности к отцам-командирам. Надежда Витальевна еще и звонила сыну, его обязательно звали к телефону, и по голосу было понятно — все складывается хорошо. В июне пришло совсем другое письмо. "Привет, мам, вот я и попал на постоянное место. Теперь служу на эсминце "Бурный"...... Осталось дембелей домой проводить, и начнем жить. Тут полторахи в прогарах, в дрищевках ходят, все грязные, как свиньи. Какой корабль, такая и команда. Или наоборот...... Отсюда я точно динозавром уеду...... Все должно быть хорошо. Я вас люблю". Защемило материнское сердце, но беды пока не почувствовало. Знала Надежда Витальевна, что сын сильный, что мечтает о многом — поступить на судоводительское отделение вуза, пойти плавать, продолжить семейные традиции, ведь дед и прадед были капитанами. И с любимой девушкой никаких разногласий — она верно ждет, часто навещает.

Последнее письмо от сына пришло 12 августа, уже после страшной телеграммы. Он писал: "Здесь невозможно служить — выживаем кто как может. Каждый выбирает себе сам на всю оставшуюся службу то дело, в котором шарит, или прогибается под другими. Об этом лучше не рассказывать, я уже насмотрелся... Ты написала, что гордишься мной. Ты просто меня здесь, на этом корыте, не видела, я бы тебя разочаровал...".

Письмо друзьям, пришедшее в тот же день, было еще более страшным, изобиловало ненормативной лексикой. Трудно поверить, что писал его тот самый 19-летний парнишка, который недавно сочинял стихи и рисовал грамоту на день рождения лучшей мамы в мире. "Вчера был день ВМФ, вся коробка на ушах стояла... Моего призыва уже половина с..., вены порезали, одного недавно из воды выловили... Недели две назад с... на оптовую базу за балабасом, дембель попросил сделать ему покушать, да и монету хотели с этой базы поднять по тихой. Нас прямо на базе шакалы с "Бурного" поймали, и вот что получилось — хищение государственного имущества. С нас двоих просят, не просят — берут, полторы штуки. Пятихатку уже нашли, теперь еще по пятихатке нужно, а то на дизбат залечу, если мое дело в военную прокуратуру отдадут. Парняги, выручайте, на дизбате хуже, чем на зоне. Мне больше некому писать. Матери я писать не буду. Мне сказали, что если командиры узнают, я сгнию где-нибудь в трюме. Сами поймите, я домой здоровым вернуться хочу, выручайте. Я же потом до могилы не забуду вам добра, что вы меня из петли вытащили. Пацаны, выручайте, а то пропаду".

Не успели выручить. Не могла мать поверить в самоубийство. Потому и потребовала открыть гроб. Не разрешили — мол, нет бумаги из прокуратуры. Да плевать ей было на разрешение! Открыла ящик, в котором не было даже окошечка, но раздеть сына, чтобы убедиться в отсутствии травм, не хватило сил. Лишь подруга-медик, приподняв губу Коли, отметила: "Разбита". Хотела Надежда Витальевна провести судебно-медицинскую экспертизу — сказали, что необходимо разрешение из Москвы, а это долгая история.

Потом она получила постановление военной прокуратуры Владивостокского гарнизона, подтвердившее ее подозрения, в котором после слова "установил" написано: "В период с 20 июня по 10 августа 2003 года в г. Владивостоке, в расположении в.ч. 45652 старшие матросы Прижимов и Ким применяли неуставное воздействие к матросам болеепозднего срока призыва Ильину, Саая и Любимову, требуя от последних передачи денег, сигарет, в случае невыполнения требований наносили удары по различным частям тела, по голове, по ногам. В результате систематических издевательств и избиений со стороны Кима и Прижимова матрос Любимов 10 августа 2003 года покончил жизнь самоубийством".

НАШИ ДЕТИ — НЕ РАБЫ

Поначалу хотелось провести собственное расследование. Но что бы это дало? Те, кто "неуставное воздействие" применял, должны быть заключены под стражу, те, к кому применяли, скорей всего будут испуганно молчать, соответственно подготовленные офицерами к разговору с корреспондентом. Тогда с единственным вопросом: "Что же происходит в армии?" - я обратилась к председателю совета общественной организации родителей военнослужащих Приморья Валентине Деревовой. Валентина Петровна рассказала о прошедшей недавно во Владивостоке конференции солдатских матерей, на которой выступавшие поведали о многочисленных случаях неуставных отношений.

Но ярче всех рассказов оказался документальный фильм, снятый телевизионщиками Хабаровска. В нем показана судьба Александра Шевчука, призванного из Находки. Мальчишку отцы-командиры продали в рабство частному предпринимателю, владельцу кооператива "Мустанг". Саша, "неся службу", жил в конюшне, ухаживал за лошадьми, а офицеров видел лишь тогда, когда они приезжали получать за проданного парня 2000 рублей в месяц. Это еще цветочки — например, начальник медицинской службы госпиталя внутренних войск (Краснореченск) умудрился продать военнослужащих, которые находились на излечении(!).

"Самое неприятное, — сказала Валентина Деревова, — что военные прокуратуры, которые ведут надзор за исполнением законности в воинских частях, не только покрывают данные безобразия, но и сами не прочь использовать труд солдата в своих личных целях". Не будем огульно обвинять весь офицерский состав. Живя в портовом городе, мы знаем многих отличных моряков в погонах, которые верой и правдой служат Родине, для которых воинская честь — понятие святое. Свидетельство тому — хотя бы военнослужащие с острова Русского, недаром о них так тепло отзывался Николай Любимов.

Но и то, о чем рассказала Валентина Деревова, для большинства из нас не секрет. Больное общество породило больную армию. Но не только. Причин много. К сожалению, мы зачастую воспитываем, как это помягче сказать, "маменькиных сынков". "Нередко женщины, чаще всего одинокие мамы, — сказала Валентина Деревова, — воспитывают нежные создания, лишенные мужских качеств. Эти мальчишки не способны постоять за себя, они капризны, не спортивны и не приспособлены к самостоятельной жизни, им не привиты элементарные правила гигиены — дома все делалось под неусыпным контролем и с помощью мамы. Таких в армии не любят, им приходится особенно туго". О причинах царящего в армии беспредела можно говорить много.

Но матерям, теряющим детей в мирное время, от этого легче не будет. Правильно написали мои коллеги из города Городец в заметке "Прости нас, Николай!": "Разве могло двадцать лет назад произойти то, что случилось сегодня: в один день с легендарного флота в Нижегородскую область пришли сразу два гроба. В одном из них был наш земляк, городчанин Николай Любимов". Хотелось бы только отметить, что пару десятилетий назад в армии еще работали профессиональные психологи. Потом училища, их готовившие, ликвидировали. "Ящики для жалоб" нынче как будто специально вывешиваются в самых открытых местах. Куда пойти, к кому обратиться, чтобы тебя не назвали "красным", чтобы не начали "прессовать" со всех сторон? Всего два года — целых два года. Самый сложный период в жизни юноши. Раньше говорили: пойдет в армию — человеком станет. Теперь: пойдет — вернется ли? А если вернется, то каким — озлобленным, жестоким, изломанным морально и физически?

Ни одна страна не может существовать без вооруженных сил, мужчины должны выполнять свой воинский долг. Но и матери должны быть уверены: если нет войны, сын вернется живым и здоровым. Митинг же, стихийно возникший во время похорон Николая Любимова, подтвердил — нашей армии не верят. "Не отдадим своих сыновей!" - кричали женщины. И поверьте, эти уж точно сделают все возможное, чтобы в армию, и в частности на Тихоокеанский флот, их дети не попали.

Галина Кушнарева, "Владивосток"

Читайте также:
"Комсомольская правда": Мне форму новую дадут, научат бить из автомата

О том же самом читайте на английской версии ПРАВДЫ.Ру: https://english.pravda.ru/main/18/90/361/11087_hazing.html