Ветеран КГБ Марин: книги про разведчиков — чушь собачья

Жарким летом 8 июня 2010 года в США из-за предательства полковника СВР Потеева разразился громкий шпионский скандал, благодаря которому ФБР смогло арестовать 10 нелегальных разведчиков нашей страны. Они в дальнейшем были обменяны на четырех предателей: работника института США и Канады Сутягина, полковника СВР
А. Запорожского и подполковника Г. Василенко и полковника ГРУ РФ Скрипаля.

Но что же толкнуло столь преуспевающих граждан РФ на измену своей родине, и как происходила в оперативном плане работа Управления "К" ПГУ? Об этом согласился поведать нашему изданию полковник запаса с 1991 года Евгений Иванович Марин.

— Не вдаваясь в ваши профессиональные секреты, расскажите, как же столь высокопоставленные сотрудники СВР, как замначальника американского отдела, полковник Управления "К" ПГУ-СВР А. Запорожский мог превратиться в предателя, занимая такой ответственный пост в Службе Внешней Разведки, и мог стать "кротом" ЦРУ США?

— Начну с его прихода в ПГУ КГБ СССР. Александра Запорожского я знал с 1976 года, когда он перешёл из ГРУ в ПГУ КГБ. Тогда развивалась космическая ракетная тематика, так называемые "Звездные войны", объявленная президентам США Р. Рейганом, и понадобились в разведке КГБ СССР специалисты, которые понимали в вопросах обороны. И, соответственно, нам понадобился набор сотрудников, которые разбирались бы в стратегических вопросах. И с учётом этого, и с учётом оперативной подготовки и знания языка в ПГУ на работу попал Александр Иванович Запорожский.

— А что бы Вы, как знающий его и наблюдавший за ростом его карьеры в ПГУ, могли бы сказать о нём, как о человеке, и о его продвижении по службе в ПГУ КГБ?

— Поскольку у нас было африканское направление работы в разведке, то подбирали к нам людей со знанием местных языков, а он прекрасно знал амхарский и английский языки, поскольку закончил Военный институт иностранных языков Министерства обороны. Он в числе многих других, рекомендованных управлением кадров, был отобран для работы в ПГУ КГБ СССР. Он, кстати, был старшиной курса в институте Минобороны, и по отзывам ребят, с которыми учился, в те времена был идейно правильным секретарём комсомольской организации, а эти должности занимали весьма уважаемые студенты.

Но, при этом, он был весьма честолюбивым и, как говорят, "служака без лычки — это бедняк", он всегда стремился занять какую-то ответственную должность и был довольно амбициозным человеком. По стандартам того время вёл он себя очень правильно, всегда был упрям и очень настойчив в достижении своей цели.

Но при этом утверждать, что Запорожский достиг, по тем временам, чего-то не заслуженно, я не могу, он всегда работал, что называется, в поте лица, осваивая новое место службы.

И его любовь к уставу, а, как говорится, "Живи по уставу — завоюешь честь и славу", была видна. В тоже время, он был человеком с фантазиями, и руководство часто его останавливало.

Александр Иванович, чтобы решить поставленную перед ним задачу, очень увлекался своими фантазиями, и ему не хватало чувства реальности.

Но, как его жизнь показала, эту черту своего характера он потом почти преодолел, стал весьма эффективным работником и стремился работать против американцев.

Запорожский стремился всегда достичь хороших результатов быстро и сразу, хотя его от этого удерживали.

Работа в разведке должна быть кропотливой, и результаты в ней достигаются постепенным и тяжёлым коллективным трудом, нужны, как говорится, пот и слёзы, чтобы достичь хорошего результата. А у него заметно было стремление перескочить какие-то моменты, и видна была его торопливость характера, и он в своей работе стремился к тому, чтобы было всё, сразу и сейчас.

— Что же его, такого правильного гражданина своей страны, подвигло на предательство?

— Я считаю, что это было что-то вроде мести за порушенные его планы. Ведь он-то надеялся на то, что победа над Америкой будет в оперативном плане за СССР. А, когда его мечты рухнули, и мы почти сдались на милость победителя — США, его предательство стало актом какого-то возмездия за его разрушенные иллюзии, ради которых он на оперативном фронте воевал с американцами.

В его характере ещё в годы работы в ПГУ КГБ была видна мстительность. Запорожский не прощал никому какие-то обиды, оскорбления. И конечно, фактор нашего служения за идею, а все наши идеи после 1991 года были разрушены, сыграло роль в его измене родине.

— А такие черты, как жадность и стремление к красивой жизни любым путём?

— Я, например, давал присягу на Мамаевом Кургане в 1970 году другому государству — СССР. Ведь тот режим, что пришёл в Россию в 1991 году с его правителями, которые сдались американцам, уничтожил великую державу СССР, и служить так же, как я служил с верой в идеалы социализма, я уже не мог. Честнее мне было уйти, сложив с себя полномочия. И если такое произошло со страной, то это не означает, что надо, как Запорожский, идти и сдавать секреты своей страны её главному врагу.

— Значит, Вы сторонник принципа, если ты не согласен с тем, какой политический режим существует в государстве, в котором ты живешь, и какой политический строй защищают спецслужбы, в которых ты служишь, лучше уйти из своей спецслужбы, и найти себе другую работу, но не предавать свою страну?

— Да, конечно. И ещё, оперативный стаж работника спецслужб официально 25-30 лет, и трудно исполнять в 60 лет свои обязанности с такой же верой, с которой ты пришёл в разведку, и как ты это делал в 20-25 лет. А превращать свои поступки против своего же государства и страны, это уже предательство, причём, какой бы режим в ней в результате политической борьбы не наступил, всё равно, он режим твоего государства.

— Кроме положительных качеств, перечисленных вами, что ещё способствовало А. Запорожскому успешно работать на Африканском континенте, если не ошибаюсь, в Эфиопии?

— Поскольку я сам работал на том же континенте, то могу сказать, что у народов Африки очень ценится знание их родного языка. В Эфиопии это ахмарский, которым Александр Иванович владел в совершенстве, и его знания давали ему большие преимущества выхода на самый высокий уровень.

Африканцы, как дети: если ты будешь с ними говорить на их языке — примут тебя, как родственника. И в связи со знанием их родного языка, у него были хорошие результаты в оперативной работе. Это и связи, которые он мог потом использовать в своей работе разведчика.

Но для его характера, а также амбиций, это было их маленькое применение, поскольку он и в Африке старался работать против американцев, а работа по главному врагу СССР — ЦРУ США — всегда ценилась.

Знаете, как говорили: у нас всех учат, как искать грибы, но с полными корзинками грибов возвращаются не все. И если бы советская власть сохранилась, то Александр Иванович был бы сейчас очень уважаемым человеком, и не только в разведке. Характер у него выл весьма цепкий и хваткий, и сам он был очень напористым парнем.

— Если мы с Вами заговорили, как искать и вербовать агентуру из числа сотрудников Центрального Разведывательного Управления США, то скажите: только через свою агентуру Вы или Запорожский могли выйти на сотрудников спецслужб США? И есть признаки, как отличить сотрудника спецслужб США от представителя Госдепа или сотрудника какой-то фирмы?

— Ну, во-первых, как нас учили, что рыбак рыбака видит издалека. Учили, как подходить к вопросу о том, кто перед тобой — американец ли под прикрытием дипломата, который работает в посольстве с девяти утра до шести вечера, или неутомимый труженик Центрального Разведывательного Управления, для которого часов, отпущенных на его деятельность, не существует.

Как говорил один знакомый мне американец: если на расстоянии вытянутой руки есть человек, которого я не смогу разговорить, а затем завербовать в свою веру, я считаю, что этот день у меня прожит зря.

А для сотрудников ЦРУ эта поговорка была правилом. Если он не познакомился с кем-то в течение дня, причём, не важно какой нации его знакомый, русской или иной нации, которой интересуется его служба, и не получил о нём какой-то дополнительной информации в интересах США, будет тоже считать, что он зря прожил этот день. И у них тоже есть сотрудники, которые работают в интересах своей страны весьма эффективно.

— Приведите пример, как они любили работать с сотрудниками наших спецслужб.

— Все методы у них в спецслужбах, как и в наших, подходят. Те, что для результатов работы приемлемы, всё идет ради решения одного вопроса: завербовать русского и получить от него информацию. И это проделывается с искренней улыбкой и заботой. Причём, американцы ближе к нам, русским, по характеру — "сейчас мы на коня с шашкой сядем и всех завербуем и победим".

Я сейчас вспомнил случай, который может быть интересен. В стране, где я работал, был один сотрудник, он ещё с института был человеком увлечённым и даже своей внешностью подчеркивал свою англофильность: очень любил твидовые пиджачки, клетчатые галстуки, всё то, что в те годы было модным. Плюс и его британский акцент, и манеры тоже говорили о его тяге ко всему английскому. А кончилось тем, что работники спецслужб Великобритании, воспользовавшись этой его любовью, совершили к нему вербовочный подход.

О чём он, кстати, немедленно доложил, и нами были приняты меры, чтобы локализовать последствия этого подхода к нему. И в результате, его никто не отозвал на Родину, и мы с ним продолжали работать в одном коллективе, дружить семьями, и он, конечно, стал предпринимать меры предосторожности.

Знание местного языка даёт большие преимущества. Когда мой товарищ общался с африканцами на их языке, они чуть не вставали перед ним на колени, говорили про него, что он знает суахили лучше, чем они сами. Это давало ему возможности результативной работы.

Что касается Запорожского, то он попал в Эфиопию, когда там был наш большой аппарат, в том числе, и военных советников. Из Института иностранных языков направляли студентов в Эфиопию в качестве практикантов и переводчиков. Он работал переводчиком в Аппарате Советника СССР. Как и предатель Скрипаль, так и Запорожский, попавший в разведку КГБ из ГРУ, прошёл другую подборку кадров, нежели в КГБ СССР.

— Что же могло дать возможность Запорожскому, если контроль контрразведки был столь силен, в том числе и за своими, явиться, как добровольцу, в 1994 году в Посольство США с предложением своих услуг в качестве агента ЦРУ? Или как Потееву вместе с А. Запорожским удалось в 1997 году открыть за рубежом бизнес и до своего побега в США в 2010 году отправить туда жену и детей, всё заранее просчитав?

— Я, к своему счастью, ушёл, не проработав в новых условиях после 1991 года в Центральном аппарате СВР за рубежом. В Советское время было недопустимо явиться без служебной надобности в Посольство Великобритании или США. Это было бы свидетельством, что человек готовит что-то не очень хорошее, если, повторюсь, этот визит не связан с его служебными или оперативными обязанностями.

На мой взгляд, эта безалаберность, а также вседозволенность, пришедшая к нам после 1991 года, которая накрыла всё общество нашего государства, она-то и явилась одной из причин того, что так снизился контрразведывательный режим зарубежных представительств России и её граждан.

Что вообще это такое, что сотрудник СВР просто так выезжает за границу и живёт там, разве раньше такое могло быть? Исключено. Если ты даже закончил свою оперативную работу в разведке, в советское время это было невозможно и просто недопустимо. У американцев было принято об этом докладывать.

— Я недаром Вас спросил о том, как сотрудник действующего резерва А. Запорожский и полковник самого секретного Управления "С" ПГУ-СВР нелегальной разведки Потеев смогли иметь бизнес за границей, а их семьи — вольготно жить там. В своё время начальник Нелегального Управления ПГУ Ю. И. Дроздов рассказал мне, что он был недоволен тем, что студенты МГИМО, дети высокопоставленных родителей из ЦК КПСС, живут на практике в семьях высших чинов Госдепа США. Это, по его мнению, как и привоз некоторыми его сотрудниками детей с собой за границу, делало и представителей спецслужб, и членов ЦК КПСС уязвимыми в смысле подходов к ним сотрудников спецслужб США. Как Вы думаете, а бизнес жены и детей Потеева в США мог стать поводом для его вербовки спецслужбами Америки?

— Да, Юрий Иванович был прав, это однозначно в нашей службе неприемлемо. Сотрудники спецслужб Америки запросто могли подойти к Потееву, зная информацию о проживании его семьи в своей стране. Для меня столь подлое предательство сына героя СССР, полковника, заместителя Нелегального Управления "С" СВР, отвечающего в этой службе за американское направление разведки России, это просто непостижимо, тем более, что он прошёл Афганистан. И я думаю, что и у Потеева, как и у Запорожского, после событий 1991 года что-то случилось с головой.

И проживание семей наших сотрудников за рубежом, и занятие ими бизнесом там — это самое уязвимое место в нашей работе, как, кстати, было и у А. Запорожского.

Ведь вывозом своей семьи за рубеж сотрудник спецслужб сам себя подставляет, и он, видимо, просто не соображает, что же он делает. А вывоз, как у Потеева, действующего работника, семьи, тем более в страну, которая была и осталась для РФ главным противником (ГП), никак не приемлем. До личной встречи с вербуемым, что является венцом вербовки, идёт проверочная работа по всем каналам, и чтобы кому-то предложить поменять веру, его надо как следует изучить.

— И в дело идут технические спецсредства, которые могут применяться при его изучении? Ведь, как мне рассказывали ваши коллеги из Технического Управления "Т" ПГУ, что и стены Посольств СССР и России, если их строят западные фирмы, всегда проверялись, причём, лучше ночью, чтобы никто из возможной агентуры врага не узнал про их проверку?

— Да, всё было, и есть. И я надеюсь, что так будет, есть хорошая поговорка, у наших азиатских братьев, в переводе с фарси она звучит так:

"Если есть стены, у стен есть норы, а в норах стен живут мыши, а мыши тоже слышат". Поэтому только несказанное слово — тайна, а если слово хоть один раз сказано, то это уже не тайна!

Тем более, что технические возможности сейчас, по словам сотрудника АНБ США Сноудена, даже выключенный во время нашего разговора мобильный телефон, при определённых условиях и наличии в нём программы, позволяет слушать всё, что мы с вами сейчас говорим. А вот, если мы с вами молчим, тогда так и будет в отчёте записано: "Молчание".

— Можете ли Вы привести пример, как сотрудники разведки ОГПУ — КГБ СССР создавали самые надёжные агентурные сети в Европе и в США?

— Если коснуться нашей работы по созданию в 1930-е годы "Кембриджской пятерки", самой сильной агентуры ОГПУ- КГБ СССР, её создание началось с того, что был у нас в разведке ОГПУ великий человек, работник еще Коминтерна, нелегал ОГПУ Арнольд Генрихович Дейч. Он в 1934 году встретился со студентами, стал ходить с ними пить кофе, разговаривать, участвовал в их вечеринках, и нашёл нужных ему людей, оказавших нашему государства весьма хорошие услуги с точки зрения получения секретной информации. И Сталин узнавал её, благодаря им, намного раньше, чем её получали министры из кабинета правительства Черчилля.

— Выходит, что на многих, как и на Запорожского, который был обижен на руководство СВР, сотрудникам ЦРУ США посоветовал обратить внимание кто-то из тех, кто уже был агентом ЦРУ?

— Да, это сделал их агент, сотрудник Управления "К" в 1970-х годах Полищук. Он долго сидел в "Центре" и был таким, как бы спящим, источником информации американских спецслужб. Он был инициативником: по собственной воле в Непале он вышел на сотрудников ЦРУ США с предложением о сотрудничестве.

Он сдал им всю информацию, что у него была, затем вернулся в Москву. Сотрудники ЦРУ пытались выйти с ним на связь и в Москве, но у них ничего из этой попытки не получилось. В Москве он на них не выходил, а потом добился того, что поехал по линии Контрразведки в Нигерию.

В Нигерии он опять возобновил свою связь с ЦРУ, там-то они его и крепко заарканили. Затем он был выявлен нашей контрразведкой, в том числе, и с помощью О. Эймса. Он мог дать наводку и на Запорожского, поскольку Полищук прекрасно знал честолюбие Запорожского и учитывал его мстительный и очень обидчивый характер. Выше я говорил, что у ЦРУ в инструкциях отмечена необходимость в работе с агентами обращать внимание на сотрудников спецслужб, обиженных на коллег или на начальство и т. п.

— По вашему мнению, Запорожский мог обладать весьма ценной информацией, что и могло заинтересовать Центральное Разведывательное Управление США?

— Александр Запорожский мог знать разработки граждан США, что интересовали нас. И не только в Африке, но и в Европе. Он часто сам предлагал план операций. И, поскольку он активно занимался американцами, я бы не сказал, что он был завербован ЦРУ ещё в советское время. Он был доброходом, и как я сказал, его основным мотивом предательства могла быть месть за обиду на новых руководителей и на власть.

Не исключено, что такой же мотив был и у Потеева, сдавшего особо ценную группу нелегалов СВР в США. Но, при этом, по правилам конспирации о руководителе отдела Контрразведки ЦРУ США О. Эймсе знал и в ПГУ КГБ, и в СВР РФ ограниченный круг его руководства.

Знал вербовщик Эймса В. Черкашин, резидент ПГУ в Вашингтоне В. Андросов, руководитель ПГУ В. Крючков, его заместитель Кирпиченко, и потом глава ПГУ Л. Шебаршин. Поэтому А. Запорожский никак не мог, на мой взгляд, даже став заместителем Американского отдела СВР, знать про Эймса. Он мог узнать об Эймсе случайно или догадаться, проанализировав ситуацию, с какого уровня из ЦРУ идёт в СВР информация.

И поиск "крота" в ЦРУ, которым оказался Эймс, проводила 10 лет совместная группа аналитиков и оперативников ЦРУ и ФБР США. Известно, что ряд моих коллег винят руководство КГБ, которое слишком быстро, используя информацию Эймса, расстреливало тех, кого он в своих списках называл. Но это вина не руководства ПГУ и КГБ СССР, а наших законов, на основании которых предателю светила высшая мера наказания.

Вот, например, английские власти и их спецслужбы по отношению к агентам ПГУ КГБ не расстреляли бы их, а затеяли с ними игру, смотрели бы за их связями, и снабжали бы дезинформацией. А сажать "кротов" ПГУ КГБ в Ми-5 или Ми-6 никто бы не стал.

И у нас за теми сотрудниками спецслужб, которых назвал Эймс, можно было бы следить, тем более, что они-то были на территории СССР, их никуда бы не выпустили, и можно было бы их информационный круг резко сузить, направить по ложному пути, затеяв с ними оперативные игры. Так как проводилась имитация белогвардейского подполья во время проведения операции "Трест". И благодаря этой операции узнали всё о планах белой эмиграции, и её связи с подпольем врагов советской власти в России, и их связью с разведками АНТАНТы. Просто эту операцию ОГПУ СССР прекратил Сталин.

— А кто мог выдать Александра Запорожского, как "крота" ЦРУ в СВР? Такой же, как он, агент СВР в ЦРУ США? Или его поведение?

— Я думаю, что характер торопыги сыграл с Запорожским дурную шутку. Ведь большинство из нас, сотрудников ПГУ СВР, уйдя в запас, ведут спокойный, размеренный образ жизни, а он, когда бывал в России, встречаясь с кем-то из своих коллег, расспрашивал о том, куда и кто поедет и на какую должность, посещал разные мероприятия, а это уже признак для контрразведки: а зачем он это делает, и для чего ему это надо? Это хороший вопрос, а в его случае ответ на него не был понятен.

— И всё же, что могло лечь в основу предложения своих слуг ПГУ КГБ СССР О. Эймса?

— То же, что и у тех, кто переходил работать на ЦРУ: нереализованные амбиции, недовольство начальством в своей спецслужбе и, конечно, деньги.

— Выходит, что и вербовки, проводимые с обеих сторон "рыцарями плаща и кинжала", всё же, проходили гуманнее и проще, чем в романах Ю. Семенова и Ю. Любимова?

— Всё, что написано в этих книгах, больше чем на шестьдесят процентов, простите, чушь собачья. Написанное в романах и снятое в художественных фильмах — это для обострения сюжета! В жизни всё гораздо проще. Вы думаете, что сотрудники и ФБР и ЦРУ не знали, кто такой В. Черкашин на самом деле? Прекрасно знали, кто он, и ему говорили: "Виктор, мы знаем, что ты полковник КГБ СССР.

— Вы хотите сказать, что О. Эймс прекрасно знал, кто Виктор Иванович, и именно по этому отправил письмо с предложением своей вербовки ПГУ на его имя?

— Ведь Эймс Виктору Ивановичу прямо сказал, когда предложил свои услуги в качестве агента Управления "К" ПГУ: "Я знал, что вы уважаемый человек в вашей службе, поэтому и решил с вами познакомиться". И это он написал в своих воспоминаниях, в книге "Воспоминания Эймса", и он в них говорит, что абы кому, Иванову, Сидорову, неизвестному мне человеку, вручить свою судьбу не позволил бы.

— По вашему мнению, как подобные Эймсу сотрудники ЦРУ относятся к тем, кто становится на путь предательства своей родины? Отвечая на вопрос журналиста о его пристрастиях к алкоголю и причинах сотрудничества с ПГУ, Эймс, уже находясь в тюрьме, ответил: "Работая в Нью-Йорке с А. Шевченко, я никак не мог понять, как этот выходец из номенклатуры МИДа, имевший всё, о чём не могли помыслить и преуспевающие граждане СССР, с такой лёгкостью идет на предательство своей страны. И ничего, кроме полного отвращения к нему и ему подобным существам, я не испытывал. Да, я осуществил его уход на нашу конспиративную квартиру, но всякий раз, когда мне приходилось с ним здороваться за руку, я пропускал пару стаканчиков виски, и так поступали многие мои коллеги и сотрудники ФБР, пока сами не становились циниками".

— Это морально-этический вопрос, а любая разведка — дело циничное. Ради нужной информации для какой-то спецслужбы они привлекают кого угодно. Никого не волнует, что за человек этот агент, лишь бы он приносил информацию.

Надо отметить, что Эймс писал в своих мемуарах, что испытывал презрение к Шевченко, а для другого работника спецслужб заместитель Генерального секретаря ООН Аркадий Шевченко был бы нормальным человеком.

— Если мы заговорили о предателе, заместителе Генерального секретаря в ООН А. Шевченко, как спецслужбам резидентуры ПГУ КГБ в Нью-Йорке его удалось вычислить? Его не тронули из-за близости к члену Политбюро, министру иностранных дел А. А. Громыко?
.
— Только эта близость к А. Громыко и спасла Шевченко, из-за которой нам запретили хоть как-то им заниматься. Его только за одно поведение можно было отзывать из ООН и исключить из КПСС, а дальше на него завели дело.

— А раскрыть его, как агента спецслужб США, можно было только через агентуру?

— Сотрудники нашего советского аппарата в ООН, люди даже не из нашей службы, говорили: а как он может занимать такой пост, когда он утром приходит в свой кабинет, извините за выражение, от пьянок совсем косой? И от него виски воняет за три километра.

Но все знали, что его жена Ангелина — подруга жены А. А. Громыко, и что поэтому он всегда будет неприкасаем. То, что он готовится предать родину, — об этом не знали, но и не исключали, что он может совершить предательство.

Если бы не Громыко, то того, что о Шевченко было известно, достаточно было для того, чтобы его один раз выпустить за рубеж и больше никогда не выпускать. Ведь людей, у которых не было такой "лапы", как у Шевченко, больше никогда не выпускали за рубеж.

Есть правила поведения советских граждан за рубежом, под которыми граждане, выезжающие за рубеж, ставили свои подписи. А за их несоблюдение гражданина могли исключить из партии, и он не мог больше мечтать о поездках за рубеж.

Тогда нельзя было гражданину СССР ходить по борделям, участвовать в сомнительных операциях и не докладывать о том, что не выходит за рамки вашего служебного долга, и не говорить о своих незапланированных встречах с иностранцами.

— Если Шевченко приготовили в Москве, в МИДе, должность заместителя министра иностранных дел СССР, он знал о ситуации в Кремле, и о том, как будет решена с минимальными потерями для СССР проблема сокращение ядерного вооружения при подписании договора "ОСВ-2"? А также, кому из дипломатов нашей страны дипломатический паспорт служит "крышей" для его истинной работы сотрудника ПГУ КГБ?

— Он знал всё, о чём Вы меня спросили, знал прекрасно. В Посольствах СССР за рубежом это все знают или догадываются, а он прекрасно знал Юрия Ивановича Дроздова и других сотрудников спецслужб, знал и о предложениях по "ОСВ-2". Ведь прежде, чем принималось такое решение, приходили в Посольство СССР в США тезисы. И вопросы послам, которые должны были проработать ответы по ним, и решить, о чём можно говорить на более высоком уровне с американской стороной. Шевченко обо всем этом знал.